Поцелуй со вкусом манго - Страница 83

— Наслаждайся свободой, пока есть такая возможность, — сказал Тэм и поспешно добавил: — Я-то, конечно, очень счастлив, что теперь женат.

Повисло неловкое молчание, и Рафи встал, чтобы принести свой граммофон. Он поставил пластинку с регтаймом, но Тэм сказал, что для танцев слишком жарко, и они стали слушать остальные пять пластинок: шотландские песни, Моцарта, Шуберта, популярную во время войны мелодию «Розы Пикардии» и запись певца-суфия.

Софи никогда не слышала ничего более трогательного, чем тоскливая персидская песня, разлившаяся в залитых лунным светом джунглях. Даже птицы, казалось, затаились. Когда песня стихла, все продолжали молчать.

— Это прекрасно, — тихо сказала Софи. — Спасибо.

— Я все же предпочитаю шотландские песни, — буркнул Тэм и поднялся. — Уже поздно. Пора нам отпустить тебя спать, Хан.

Рафи тоже встал.

— Спасибо за приятный вечер.

— Ты будешь с нами завтракать? — спросила его Софи.

— Едва ли для этого будет время, — вмешался Тэм. — Если Брекнэлл собирается осматривать посадки, нам придется начать пораньше. Кроме того, завтра торги. Велю Хафизу приготовить нам что-нибудь с собой.

Пожелав друзьям спокойной ночи, Рафи удалился в свою палатку. Софи с ужасом думала об очередной бессонной ночи в душной спальне. Тэм не разрешал ей оставлять двери открытыми, опасаясь диких животных, а сегодня она, скорее всего, не сможет отогнать от себя воспоминание о вспышке бешенства у Тэма, стегающего несчастного рабочего. Это было отвратительно. Тот случай во «Дворце», когда он не сдержал себя и ударил Джимми Скотта, не шел ни в какое сравнение с его яростью во дворе склада. Не об этом ли пытался предупредить ее Боз, когда в Бомбее рассказывал о ранениях Тэма?

Когда ее муж уснул, Софи вытащила из сундука одеяло и простыню и забралась на плоскую крышу. Еще пару месяцев назад здесь сушилось разноцветное индийское зерно, но сейчас крыша была пуста.

Софи лежала, глядя в усеянное мерцающими звездами небо, и легкое дуновение ночного ветра приносило ей некоторое облегчение. Почему все эти месяцы они не спали на крыше? Софи вздохнула. Ясно, что если бы Тэм был один, он спал бы на свежем воздухе. Ее раздражало то, что женщинам полагалось вести себя иначе.

Девушка задумчиво погладила черные опалы, подаренные ей Бозом и Рафи. Она всегда носила украшение под сорочкой. Перевернувшись на живот, Софи посмотрела вниз. Луна уже далеко продвинулась по ночному небу, но все еще заливала ярким светом двор перед бунгало. Слуги отдыхали на деревянных лежаках, устланных сеном. Собаки тоже спали. Вдали крикнул сторож, охраняющий посадки. С другого края двора, возле палатки Рафи, кто-то лежал, раскинувшись, на циновке. Кроме подштанников, на нем ничего не было. Должно быть, то был слуга Рафи. Затем он сел, и Софи обмерла, по широким плечам и волосатым рукам узнав самого Рафи.

Мужчина взглянул на дом, и его красивое лицо осветилось лунным сиянием, пока он докуривал сигарету. Софи не знала, увидел ли он ее, выглядывающую через край крыши, и замерла, не желая привлекать к себе внимание. Но ее сердце билось так сильно, что она испугалась, как бы Рафи этого не услышал. Задумавшись, он нахмурил лоб.

Наконец Рафи потушил пальцами окурок и снова улегся на спину, подложив под голову ладони. Софи еще долго наблюдала за ним, испытывая стыд из-за того, что его вид так ее волнует. Она едва сдержалась, чтобы не слезть с крыши и не лечь рядом с Рафи на высохшей от зноя траве, положив руки на его широкую обнаженную грудь. Никогда Тэм не возбуждал в ней подобных желаний.

Софи отползла от края крыши и закрыла лицо ладонями. Она сама себя презирала. Женщина попыталась вспомнить, как была безрассудно влюблена в Тэма в Эдинбурге. С тех пор не прошло и года, но сейчас ей казалось, будто это происходило с кем-то другим, не с ней. Та неугомонная девушка жаждала романтики и приключений. Она завидовала своей скромной кузине, которая неожиданно объявила о помолвке и принялась планировать свою будущую жизнь в далекой стране. Тэм завладел вниманием Софи, поскольку был хорош собой и прекрасно танцевал, а когда он уехал во Францию, он стал для нее еще более желанным из-за своей недосягаемости.

Какой же поверхностной она была! Софи усмехнулась. Она пустила в ход свои чары, чтобы завоевать сердце Тэма, отчасти потому, что сама верила в свою любовь к нему, но также и потому, что это был ее шанс вернуться в Индию. Сейчас она понимала, каким сильным было ее стремление приехать сюда, ведь везде в этой стране, где бы она ни оказалась, Софи чувствовала себя как дома. Последние месяцы были нелегкими для нее: тревога о здоровье Тэма, неожиданные перемены его настроения, примитивный быт в бунгало и ее попытки достойно исполнять обязанности жены — все это тяготило Софи, но при этом она наслаждалась жизнью в джунглях и обществом окружавших ее людей.

Она вспыхнула, подумав о том, что есть человек, который заставляет ее чувствовать себя живой особенно остро. Сейчас он лежал там, внизу, во дворе, в нескольких футах от нее. Софи пришлось признаться самой себе, что одной из причин ее нежелания возвращаться в Лахор была боязнь столкнуться там с Рафи. Была ли она также небезразлична ему? Софи знала, что при первой встрече она не понравилась Рафи: он решил, что в ней есть задатки типичной «мемсагиб». Но теперь в его пьянящем взгляде появилось что-то такое, отчего Софи гадала: не является ли это влечение взаимным.

Софи вытерла вспотевшее лицо простыней. Она не может позволить себе ничего такого. Она дала Тэму супружескую клятву на всю оставшуюся жизнь и должна постараться, чтобы их совместная жизнь была безупречной. Каким-то образом ей нужно возродить их романтические отношения. Софи чувствовала, что Тэм тоже сожалеет о случившемся. Им нужно завести ребенка. Она преодолеет свои страхи перед ответственностью за младенца (ее неприязнь к материнству абсурдна) — и тогда они будут счастливы.